Читайте: Максим Гуткин рассказал все самое интересное о музыке «Спящей красавицы»

Музыка в спектаклях «Театриума на Серпуховке» занимает одно из самых главных мест. Каждый раз создатели постановок находят новое стилистическое решение для музыкального обрамления. Для «Спящей красавицы» было выбрано барокко. Почему именно этот стиль приглянулся и звучание каких инструментов услышат зрители, рассказывает музыкальный руководитель театра Максим Гуткин:

За основу взято раннее, среднее и позднее барокко. Но из него мы «ныряем» в другие, порой полностью противоположные стили. Например, в одном номере барочное начало, но в середине – блюз, прямо-таки Чикаго 20-х годов прошлого века. Так что в музыке мы переходим туда и обратно – от барочной музыки к жанрам, близким нам по времени, есть «игры» с сочинениями Баха, а есть элементы минимализма… Что получится в итоге, услышим ближе к премьере, потому как процесс работы над спектаклем еще не окончен. Самому интересно, будет это художественной эклектикой или антихудожественной.

Так почему же именно барокко?

Мне давно хотелось поупражняться в стиле. Можно сказать, я воспользовался служебным положением, чтобы сделать это. Нет-нет, я не искал какой-нибудь сюжет специально для барокко. Сказка «Спящая красавица» была выбрана для постановки из числа нескольких вариантов, и в этом решении не я главный. Однако мне быстро стало понятно, что сюжет хорошо стыкуется с барочной музыкой – и я принялся исследовать ее, слушать, обрабатывать, сочинять.
Барокко достаточно вычурный стиль, насыщенный, даже перенасыщенный, поэтому сам себя и разрушил. Он позволяет мне как композитору достаточно много вольностей, провоцирует меня играть и играть с ним.
Можно было бы пойти по иному пути – заказать музыку к спектаклю какому-либо композитору и получить решение в его индивидуальном стиле. Но изначально хотелось создать нечто непохожее на предыдущие наши постановки – ни с рокенрольной стилистикой, как «Огниво», ни с классической композиторской школой, как «12 месяцев»… Хотелось другого! Это совпало с моим желанием поэкспериментировать с барочным стилем.

Получается, в «Спящей красавице» вы и композитор, и аранжировщик, так?

Не знаю, каково процентное соотношение музыки написанной мной и обработанной – это мы, опять же, узнаем на финальном этапе. Приступая к работе, я понимал, что придется заниматься не только аранжировкой, но и сочинять самому. Одно точно: не будет ни одного номера, который останется в исходном, не стилизованном виде. Например, я обратился к прелюдии Иоганна Себастьяна Баха, но не в оригинале, а в переделанной одним из русских музыкантов её версии, и уже этот вариант я преобразовываю по-своему.
Количество музыки в спектакле зашкаливает. В сценарии мало текста по сравнению с теми спектаклями, которые уже идут на нашей сцене, и это необычно. Возможно, что диалогов добавится – сейчас идут репетиции, это живой процесс, ежедневно что-то меняется.

Наверняка есть особенности и в составе оркестра, и в его расположении…

В этот раз мы увеличили состав. Если раньше в нем было максимум 12 человек, то теперь – 16. Для них будет построено два высоких расходящихся от авансцены вглубь подиума, и на каждом будет сидеть по 6 музыкантов. Четверо – бас, барабаны, гитара и клавишные – расположатся под подиумом на самой сцене.
С одной стороны разместится группа смычковых инструментов – 4 скрипки и 2 виолончели. Но это не простые скрипки: у них струны из жил, по-особому натянуты смычки. Естественно, музыканты должны иметь опыт исполнения барочной музыки. Надеюсь, в составе этой группы будет музыкант, играющий на дискантовой виоле – совсем маленькой виолончели, которую держат на коленях; он же играет на инструменте под названием ребек. Это арабский инструмент, дека у него не из дерева, а из кожи, а в звуке присвисты, хрипы… Именно такое весьма противное звучание понадобилось мне в песне троллей для обрисовки персонажей.
С другой стороны сцены будет находиться группа духовых, в ее составе тромбоны, кларнет, баритон, и там тоже есть особенные инструменты и исполнители.
В процессе работы мы столкнемся с таким явлением, как звукорежиссура. Звучание инструментов, которые я хочу задействовать, рассчитано на другие акустические условия, нежели большой театральный зал. Пока непонятно, как нам удастся их подзвучить, сможем ли мы вывести желаемый звук и реализовать задуманное. Но надеюсь, эта задача окажется нам по силам – нужно пробовать.

Получается, в «Театриуме» появится еще один оркестр с уникальным составом.

Да, и обосновано это необходимостью такого состава, с помощью которого можно «нырять» из одного стиля в другой, при этом музыканты должны иметь опыт игры в барочной стилистике. Благодаря тому, что у нас нет оркестрового штата, на каждую новую постановку мы приглашаем музыкантов, чье исполнение наилучшим образом подошло бы задумке. Так что в оркестре – новые люди. Среди них и те, кто играет классическую академическую музыку, и те, кто работает в клубах. Считаю это большим плюсом как для развития театра, так и для расширения личных связей в музыкальной среде.

Через месяц, 17 и 18 сентября, зрители увидят Максима Гуткина за дирижерским пультом и услышат результат долгой и кропотливой работы композитора и аранжировщика, а также музыкантов на первых показах спектакля «Спящая красавица».